и скулил то ли от радости, что я вернулся, то ли есть уж очень хотел.

Не успел я поставить перед ним еду, как пес выбил её у меня из рук, неожиданно подпрыгнув в очередной раз. Кастрюля упала на землю, каша вылилась, испачкав мне школьные брюки и ботинки. Тузик набросился на еду, слизывал остатки каши с земли, с кастрюли и моих ботинок.

— Ну что, бестолочь, остался без ужина? — в сердцах выругался я на него. — Теперь надо брюки стирать…

Увидев меня всего в каше, бабуля только руками всплеснула.

— Снимай, — только и сказала с досадой она.

Для внеплановой стирки принёс бабушке пару вёдер воды. Пока набирал воду на колонке, услышал в вечерней тишине рёв мотоцикла, приближающийся издалека. Славка, что ли, так поздно куда-то мотался?

И точно, вскоре мимо меня проехал на своём мотоцикле друг. Сзади сидела Эмма.

* * *

Эмма прижимала лицо к спине Славки, сидя позади него на мотоцикле и крепко обнимая его. Так она и от бьющего в лицо ветра пряталась, и наслаждалась близостью своего парня.

Они возвращались с прогулки по окрестностям. С тех пор, как Славкин батя купил мотоцикл, они много ездили и по делам, и просто катались. Не так давно они доехали до того моста, на котором в зимнем походе от поезда удирали. Сейчас, когда наступила весна, вид с высокого берега реки был очень красивый, а на закате просто невероятный. В хорошую погоду они со Славкой специально ездили вечером на это место и наблюдали, как садится солнце.

Вдвоём, сидя в обнимку в вечерней тишине, они обсуждали общие планы на будущее, с огромным оптимизмом глядя вперёд.

— Тебе очень повезло, что у тебя есть такой друг, как Паша, — часто стала повторять Эмма Славке после своего дня рождения. — Он правильные вещи говорит, важные. И всякие трудности рядом с ним не кажутся такими уж трудными. И про Москву он прав. Тебе надо туда ехать, я неправильно вначале все поняла!

— Да, вместе с друзьями мы сила! — любил повторять Славка в такие моменты.

* * *

Бабуля закончила с моими брюками и попросила их повесить во дворе.

Тузик спал счастливый в Умкиной будке, высунувшись из нее наполовину. Весь грязный, в каше. Ему тоже досталось, когда я кастрюлю из рук выронил.

Совсем забыл про него, закрутился. Как же его вымыть? Притащил ещё ведро воды с колонки, попросил у бабушки выделить мне для щенка старое полотенце и обтёр его. Зима закончилась, теперь после каждого дождя придётся ему лапы мыть после прогулки. А то бабушка его быстро обратно в будку выселит.

Чистого и слегка обалдевшего от внеплановых банных процедур Тузика запустил в хату. Бабушка покосилась, но промолчала. Только сел за стол с чашкой чая и вытянул гудящие ноги, как к нам вломилась взволнованная и радостная Никифоровна.

— Уезжаю завтра! — с порога заявила она вместо приветствия.

Бабуля устало плюхнулась на стул.

— Всё? Решилась? — ошарашенно спросила она.

— Да, поеду на разведку. Сестра письмо прислала, пишет, дом у них в соседней деревне продаётся. Говорит, место хорошее, рядом с центральной усадьбой. До электрички двадцать пять минут пешком. Надо съездить, посмотреть.

— Так ты вернёшься ещё?

— Вернусь, куда я денусь. Переезд — дело не быстрое. Пока дом продам. Вещей за всю жизнь сколько набралось! Что-то раздам, что-то продам. Часть вещей хочу сейчас захватить с собой. Пашка, проводишь меня?

— Конечно. На утренний дизель? Это во сколько у вас надо быть?

— Нет, на автовокзал к восьми утра.

Ещё лучше, в школу спокойно успею.

Бабушка очень переживала за подругу. Они с Никифоровной подробно обсудили план её переселения.

Бабуля очень жалела, что сама не сможет проводить её, к восьми уже мама Аришку принесёт. Пока место в яслях не дали, бабушка так и сидела с малой в течение дня. После работы мама заходила к нам и забирала Аришку к Ахмаду. Иногда они вдвоём на машине заезжали.

Старые подруги, бабушка и Никифоровна, прошедшие вместе огонь и воду, никак не могли наговориться и расстаться.

Наконец, Никифоровна ушла.

— Может, мы тоже поближе к Москве и к Никифоровне переберёмся когда-нибудь, — сказал я расстроившейся бабушке.

Она хмыкнула недоверчиво, но ничего не возразила. Хороший знак, начинает привыкать к мысли о переезде.

Легли спать мы с бабулей поздно.

Глава 13

30 апреля 1971 г. г. Святославль

Утром, наскоро позанимавшись на стадионе, собрался в школу и пошёл к Никифоровне, как и обещал. В половине восьмого был уже у неё.

Донёс ей до автостанции большой чемодан и мешок, сама она несла маленький чемодан, свою дамскую сумку и мой школьный портфель.

— Четыре места, — констатировал я, когда она вернулась из кассы. — Анна Никифоровна, как же вы до железнодорожного вокзала всё это дотащите в Брянске?

— Сама не допру, поймаю кого-нибудь, — отмахнулась она.

— В каком смысле, поймаю?

— Попрошу помочь.

Вот, времена сейчас! Без всяких сомнений пожилая женщина одна отправляется в дальнюю дорогу с непосильным багажом, уверенная, что ей везде помогут.

В школе царило предпраздничное настроение. И учителя, и ученики предвкушали длинные выходные.

На заводе все готовились к завтрашней демонстрации трудящихся. Даже бухгалтерию припахали. Мы с Изольдой мастерили белые бумажные цветы и привязывали их к настоящим веткам деревьев, типа яблоневый цвет.

— Я каждый год хожу от бухгалтерии с подругой из материальной части, — радостно сообщила мне Изольда.

Я ходил несколько раз на демонстрацию от нашей фабрики, правда это было в Москве. Впечатления у меня остались очень удручающие. Идти надо было много километров по оцепленным милицией улицам. Вышел из колонны, отстал от своих, обратно уже не пустят. Пить перед этим марафоном нельзя было ни в коем случае. Хоть бы кто предупредил, когда в первый раз шел. Испытание было ещё то! Недаром у нас отгул за демонстрацию давали.

Вспомнив всё это, я совсем не разделял Изольдиной радости. Ну, завтра посмотрим, как у них тут всё это проходит. Меня тоже включили в списки от бухгалтерии.

Закончив с «яблоневым цветом», пошёл навестить Галию. Не терпелось узнать, как она переночевала у Анжелы.

Галия под руководством Сатчана рисовала гуашью большой плакат «Слава труду!». Увидев меня, комсорг оживился и радостно сообщил мне, что я иду завтра на демонстрацию от комитета комсомола.

Обломал его, сказав, что уже иду от бухгалтерии.

Поговорить с Галиёй не получилось, Сатчан всё время находился рядом и уходить не планировал. По спокойному и улыбающемуся лицу подруги я понял, что всё нормально и ушёл к себе, кивнув ей на прощанье со словами «до вечера». Она поняла меня и кивнула многозначительно. Значит, после работы встретимся.

— До завтра. В девять у проходной, — попрощалась со мной Ирина Викторовна в конце дня. Тоже собирается идти на демонстрацию.

Встретились с Галиёй и пошли к Анжеле. Дорога домой стала теперь в два раза длиннее, но мы не расстраивались из-за этого. Погода стояла хорошая. Мы шли, беседовали и просто наслаждались общением друг с другом. По пути зашли в гастроном и булочную. Галия набрала продуктов, чтобы не гостить в доме подруги на халяву. Я приволок две сетки. Анжела аж руками всплеснула, когда я их на стол у неё в кухне водрузил. Галия купила крупу какую-то, хлеб, макароны, сахар, сушки, печенье, ещё что-то в бумажных свёртках. Короче, что смогла, то и купила. И категорически отказалась от моего предложения все оплатить.

Анжела хлопотала, раскладывая покупки. В доме пахло чем-то вкусным. Девчонки быстро меня усадили за стол. Санька тут же уселся рядом со мной.Нас накормили овощным рагу с фасолью.

— Очень вкусно. Спасибо, — поблагодарил я.

— Очень вкусно, — повторил за мной Санька.

Девчонки рассмеялись.

— То не ест ни в какую, а с тобой целую тарелку смолотил, — улыбаясь, объяснила Анжела.

— Не хочет есть — не заставляй, — ответил я. — Скоро переходный возраст начнётся, будет мести со стола все, готовить не будешь успевать.

Посидев ещё немного у них за чашкой чая, засобирался домой. У меня Тузик дома ещё не гуляный.

Проводив меня до калитки, Галия чмокнула меня на прощанье. Хозяйский двортерьер уже нас не облаивал, но следил за нами очень настороженно.

Дома бабуля напекла пирогов с вязигой. Слово «вязига» знакомое, но в прошлой жизни мне не довелось её даже понюхать, не то что попробовать, и сейчас я с интересом